7.
Как-то мы возвращались поездом из Нью-Йорка в Чикаго, и в нашей компании находился ныне покойный Джордж Саттон. Он в одиночестве сидел у окна со свисающей вниз правой рукой; предплечье располагалось в положении маятника, а запястье мягко покачивалось. В течение почти всей поездки он сидел, раскачивая правое запястье. Перед прибытием в Чикаго он вскочил и позвал меня, – «У меня он получился, Билл, он получился».
«Кто получился?», – спросил я, сильно удивившись.
«Мой удар», – весело ответил Джордж.

8.
В одном из многочисленных турне я оказался в городке на западе страны, где был приглашён для проведения выставочного матча при открытии бильярдной, хозяин которой был новичком в этом виде бизнеса. Как только я прибыл, он поспешно приблизился ко мне и взволнованно воскликнул: «Господин Хоппе, я не знаю, что нам делать. Я беспокоюсь по поводу Вашего выставочного матча по трёхбортной игре. Очень надеюсь, что Вы сможете играть с четырьмя бортами, точно так же, как Вы играете с тремя – ведь у меня нет стола с тремя бортами, у них всех по четыре борта».

9.
При обсуждении трюковых ударов вспомнился забавный случай, произошедший прошлой весной на Тихоокеанском побережье. После очередного выставочного матча в клубе я объявил, что продемонстрирую ровно дюжину трюковых ударов массе. Менеджер бильярдного клуба поспешно подошёл ко мне и взволнованно, но вежливо и извиняющимся тоном, уведомил: «Сожалею, господин Хоппе, но я боюсь, что Вам придётся ограничиться десятью трюковыми ударами. Вы же видите – в зале установлено лишь десять столов». На мгновение я смутился, не понимая того, что он имел в виду. И тогда один из членов клуба прошептал мне на ухо: «Появлявшийся здесь последний «мастер», удачно выполнив свой единственный трюковый удар, оставил опрятный двенадцатидюймовый двухсторонний прорез на сукне».

10.
Недавно мы с Уэлкером Кохраном играли матч в клубе «Тихоокеанский берег». Роль рефери взял на себя один из членов этого клуба. В первом подходе я набрал два очка, после чего рефери объявил: «Два для господина Хоуп».
«Меня зовут Хоппе», – сообщил я ему.
Уэлкер ударил, и право удара снова перешло ко мне. Я промахнулся. «Ничего для господина Хопа», – прогудел рефери.
«Хоппе», – уведомил я его снова.
«Скажите», – обратился к рефери один из зрителей, – «Разве Вы не знаете, как зовут этого человека»?
«Нет», – признался рефери и, повернувшись ко мне, вопросил, – «А как его зовут»?
«Хоппе», ­– ответил я ему. «Два слога».
После этого он не ошибался.

5.
Несколько лет назад мы вместе с Чарли Петерсоном были в одном из наших многочисленных турне, и для проведения выставочного матча прибыли в городок Спокан. Прежде чем мы начали играть, к Петерсону подошёл индейский вождь, облачённый в великолепный национальный наряд. Видимо, он посчитал, что Чарли был моим менеджером.
«Мой сын – очень хороший игрок», – сообщил он на превосходном английском языке. «После завершения матча я хотел бы устроить соперничество между господином Хоппе и моим сыном – например, до 250 очков при ставке по десять тысяч долларов с каждой стороны!»
Петерсон не знал, что и сказать. Он был в курсе, что я, так же как и он, не делаю ставок на собственные матчи. Мы вместе призадумались о том, как бы уклониться от игры, не показавшись при этом малодушными. Мы начали наш матч, пока ничего ответив вождю. После окончания выставочного матча я лукаво посмотрел в ту сторону, где сидели индейцы, но их след уже простыл. Так случилось, что тем вечером я одной серией набрал 246 очков.
Который раз убеждаюсь – никогда не нужно заключать
пари на собственную игру.

6.
В 1926 году на Чемпионате Мира, проходившем в Чикаго (на самом деле, этот Чемпионат проходил в 1925 году; весьма странно, что автор здесь допустил ошибку, ведь он сам был участником этого турнира; прим. пер.), состоялся матч между Джейком Шэфером младшим и Эрихом Хагенлохером (Erich Hagenlocher). Оба изрядно нервничали и хотели, чтобы первый удар в противостоянии выполнил противник. Удары обоих игроков при розыгрыше оказались просто ужасными – после отражения от дальнего борта шары остановились где-то в районе середины стола. Чарли Петерсон, выступавший в качестве рефери, прищурился, провёл измерения и наконец постановил, что начинать следует Шэферу.
Сетуя на своё невезение, Джейк сделал начальный удар и вслед за ним выполнил знаменитую результативную серию, набрав 400 очков. Он выиграл матч и завоевал титул Чемпиона, а Хагенлохер так и не подошёл к столу. (Кстати, документы подтверждают, что эта серия Шэфера числится незавершённой. То есть, если бы новоявленный Чемпион не захотел бы на радостях остановиться на достаточных для победы четырёхстах очках, то этот удивительный рекорд мог бы стать еще более «весомым». Прим. пер.)
До сих пор никогда не рассказывалось о том, что на самом деле происходило перед тем, как был установлен этот рекорд. После игры Петерсон спросил у Джейка, почему при первоначальном розыгрыше тот так плохо выполнил удар. «Я сделал это нарочно», – ответил Джейк, – «Я немного нервничал и хотел, чтобы игру начал Эрих». Хагенлохер, случайно услышав сказанное, молвил: «Ох, я сделал то же самое. Я хотел уступить в этом ударе, чтобы первым бил Джейк. Я тоже нервничал». Ну, и как Вам такое? Титул Чемпиона Мира – на кону, и никто из этих великих игроков не знал, или оба позабыли, что у одержавшего верх в раскатке есть право выполнять начальный удар самому или перепоручить это противнику. А в результате родился выдающийся рекорд!

1.
Мне повезло в том, что у меня был хороший учитель – отец.Я был всего лишь пятилетним ребёнком, когда обратил своё внимание на игру. У отца был небольшой отель в городке Корнуолл-на-Гудзоне (штат Нью-Йорк), где стоял комбинированный бильярдный стол – его можно было использовать как для игры в карамболь, так и для лузной игры. Я начал с игры в одну лузу, и при помощи отца добился значительных успехов. У нас часто останавливались коммивояжеры, которых в те времена называли барабанщиками. Когда мне было примерно лет девять, один из этих торговцев, впервые появившийся в нашем городе, увидел, как я дурачился на столе, и снисходительно предложил мне сыграть партейку. Я сделал ему одолжение. Он разбил пирамиду, а я после этого закончил партию одной результативной серией.
Убрав свой кий на стойку, он пробормотал: «Что это за город? Я в этой игре – вовсе не новичок, но здесь меня побеждают младенцы».

2.
Как-то после выставочной игры в Сиэтле я давал советы своему противнику по поводу правильной игровой стойки. Это был весьма достойный и культурный джентльмен, лет на двадцать старше меня. Он неплохо играл в бильярд, хотя стойку у стола принимал и неважную.
За обучением наблюдало немало присутствующих людей. Один из зрителей, который опоздал и, по-видимому, перед этим подружился с большой бутылкой, захотел подняться на стремянку, чтобы перед ним открылся свободный вид. С существенным грохотом он кое-как забрался наверх. Наконец, надёжно разместившись, он внимательно посмотрел на происходящее и весьма громогласно вопросил: «Скажите, а кто из них – Хоппе»?

3.
Когда несколько лет назад я совершал тур по всей стране с выставочными матчами, проводившимися под эгидой Бильярдной Ассоциации, в маленьком городке в Канзасе меня в последний момент попросили заменить заболевшего Уэлкера Кохрана – на тот момент Чемпиона Мира по трёхбортному карамболю.
Я приехал лишь в самый последний момент, опоздав на несколько минут. Владелец бильярдной был очень взволнован, поскольку уже собралась большая толпа зрителей. «Меня зовут Уилли Хоппе», – сказал я, – «Я заменяю Уэлкера Кохрана». Лицо собеседника покрылось потом. «Вот что со мной происходит», – ответил он, – «Я пригласил сюда Чемпиона, а он не смог приехать. Вот иди и играй – они поджидают тебя – и покажи лучшее, на что ты способен».
К счастью, тем вечером я играл хорошо. По окончании выставочного матча всё еще встревоженный владелец клуба подошёл ко мне. «Слава Богу, все прошло хорошо», – вздохнул он, – «Даже при том, что у Вас есть этот забавный боковой велосипедный удар, играете Вы довольно хорошо». «Я никогда не слышал о Вас», – уверил он меня, – «Что Вы говорили о своём имени»?

4.
У профессиональных игроков проявляются весьма незначительные различия в манере игры, ударах и мостах и т.д. Однако, однажды судьба свела меня с бильярдным поклонником, который мог по звуку определять того, кто наносил удар.
Вместе с ныне покойным Джорджем Саттоном мы были в турне, когда в городе Омаха (штат Небраска) встретили этого энтузиаста бильярда и ветерана мировой войны. Со своей женой он пришёл на наш выставочный матч. Он оставался на своем месте в течение всего времени, пока мы играли наш матч до 400 очков. По окончании игры его жена попросила меня подойти к нему. Естественно, я согласился и долго с ним беседовал. Он сказал, что получил всестороннее наслаждение от матча. «Мне нравится щелкающий звук, раздающийся при соударении бильярдных шаров», – сообщил он мне, – «Между звуком Вашей игры и звуком мистера Саттона – целая вселенная различий. Я так смотрю игру – по звуку».
Он был слепым.